Жил был человек. Всем был хорош, все у него было. Но была такая странность в его натуре: никак он не мог своими делами заняться, насущными, потому что вечно торопился в делах друзей поучаствовать, любил к кому-то на огонек завернуть. Хозяева, конечно, за стол его сажали, – почему бы нет, приятная компания. Но бывало так, что все соседи заняты своими делами, не до гостей им. И тогда оставался человек голодным, потому что никогда не успевал свое поле засеять, хлеб вырастить, сжать урожай.Пока молод был сам, и друзья были молоды. А у молодых и времени больше, и забот меньше. Но шло время, друзья семьями обзаводились, детьми. Все чаще, завернув в чей-то двор, узнавал человек, что хозяев нет – то ли в поле они, то ли в огороде, то ли на ярмарку всей семьей ушли. Все чаще человек оставался голодным. Все больше его угнетало то, что всем не до него. А соседям с ним поговорить не о чем становилось, – их заботы повседневные ему незнакомы были. Не мог он разговор поддержать, совет дельный дать.
И стал тогда человек, когда уж совсем плохо становилось, обращаться к соседям за помощью. Придет, скажет, что решил поле засеять, да зерна нет, – дадут ему люди пол мешка зерна, поговорят, расскажут, как сажать, как ухаживать. Все – пообщаются. Там дадут зерно, здесь – картошки на посадку… Приносил он это домой, смотрел, и думал, что если все это сейчас посадить-посеять, то пока вырастет – долго ждать. А есть хочется сейчас. Да и много надавали, хватит пока, если экономно расходовать. И опять ничего не сеял, не сажал. Дотягивал до следующего сева. Тут опять начинал думать, что надо бы делать что-то. Смотрел в кладовую, а там от прежних даров лишь остаточки, – не хватит засеять. Опять шел по соседям: помогите, мол. И все повторялось.

Но соседи, щедрые поначалу, с каждым разом, глядя на такое дело, давали немножко меньше, и экономить человеку приходилось больше. А однажды и вовсе соседи отказали: ты же все ешь, ничего не сея! Иди, засей то, что от прошлых даров осталось, и это расти.
Ох! Обиделся человек, рассердился даже. Пошел в кладовую свою смотреть, а там совсем чуть, едва дно прикрывает.

Подумал немного, и пошел опять по соседям, помощь свою предложить за зерно.

Но, чем же мог он помочь, если в своем дому ничего делать не научился? Хорош он был поговорить о нездешнем, время провести, да только такое участие по бездельной молодости ценно, а когда дел невпроворот, – оно лишь помеха.

И пришлось человеку решать, то ли остатки засеять, не зная, прорастут ли, то ли учиться делать то, что накормит.

Что тот человек решил, – я не знаю.

Но уж если просишь зерна для посева, так сей полученное, а не ешь. А то однажды голодом умирать придется.

<<<<< назад в раздел